МИР ЕВАНГЕЛИЯ

С радостью сообщаем, что понравившаяся многим рубрика «Мир Евангелия» с нами и в этом году! Продолжаем узнавать и уточнять бытовые детали Евангелия, на которые мы обращаем мало внимания при чтении Священного Писания. Сегодня поговорим о деньгах, бывших в ходу в то время, когда разворачивались евангельские события. Да и как не поговорить! Все же знают притчу о талантах, а тема нашего номера так прямо и называется – талант. Интересно, а талант – что это и сколько? Но давайте-ка обо всём по порядку, иначе собьёмся со счёта.

Сребреники и статиры

Иуда получил за предательство Христа тридцать сребреников. Вдова принесла в сокровищницу храма две лепты. Фарисеи по просьбе Иисуса показали ему динарий. Что это за деньги такие?

Надо сказать, что по части валюты в Древней Иудее тех времен была сущая неразбериха. Одновременно в ходу было несколько денежных систем. В «денежном ящике» Иуды лежали рядом римские динарии, греческие драхмы, местные статиры – серебряные монеты, которые иудейские правители династии Маккавеев когда-то чеканили в городе Тир. Другое их название – сребреники (да, те самые). Была также в ходу тетрадрахма – греческая монета, равная статиру, в переводе – «четыре драхмы».

А что же известный из Евангелий сикль? А это – мера золота и серебра. Эквивалентом сикля во времена Христа был как раз тирский статир. Один статир был суммой годового храмового налога (им облагался каждый иудей с двадцатилетнего возраста) за двух человек. Вспомним эпизод с рыбой, у которой во рту был статир – плата за двух человек. Иисус говорит Петру: «Пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми и, открыв у ней рот, найдешь статир; возьми его и отдай им за Меня и за себя» (Мф. 17:27).

Лепта, динарий и талант

Лепта – самая ничтожная монетка. Само её название – римское. Но уже тот факт, что евангельская вдова принесла две лепты в сокровищницу храма, означает, что монетки были иудейской чеканки. Видимо, так в быту называли половину иудейской пруты – медной монеты, которую разрешили чеканить римские оккупационные власти. 

Немножко математики. Две лепты составляли кодрант, четыре кодранта – медный ассарий (это тоже римские монеты), а шестнадцать ассариев – уже серебряный динарий с портретом императора. Динарий – плата наёмному работнику за день труда. За эти деньги можно было купить ягнёнка. Две лепты евангельской вдовицы (1/64 динария) – деньги совсем незначительные и последние, оставшиеся у вдовы. Именно поэтому её жертву так высоко оценил Спаситель: «Эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела, все пропитание свое» (Мк. 12:43-44).

Идём дальше. На динарии, который фарисеи показали Иисусу, задав Ему каверзный вопрос: «Скажи нам: как Тебе кажется? Позволительно ли давать подать кесарю или нет?» (Мф. 22:17), был вычеканен профиль императора Тиберия, который тогда правил в Риме, и надпись. Спаситель спросил, чьи это изображение и надпись на динарии, на что фарисеи ответили: «Кесаревы». Тогда Спаситель сказал им: «Итак, отдавайте кесарю кесарево, а Божие – Богу» (Мф. 22:21). По тогдашним представлениям, тот, кто изображён на монете, и являлся её владельцем. Вот почему кесарю нужно было отдать то, что ему принадлежит. Богу же надо отдать Божие, то есть обратить к Нему всю свою душу, свои помысли и саму свою жизнь.  

И, наконец, о таланте. Талант – это счётно-денежная единица (у иудеев серебряный талант должен был бы весить около 44 кг). Разумеется, такой монеты быть не могло! Талант употреблялся в документах для определения очень больших денежных сумм. Его величина не была постоянной. В переводе на римские монеты талант во времена земной жизни Спасителя был равен 6000 динариев. 

Вспомним притчу из Евангелия от Матфея. Некий человек был должен царю десять тысяч талантов. Обычно мы не обращаем внимания на эту цифру, просто понимаем: много. Но это ведь шестьдесят миллионов динариев, сумма, абсолютно невозможная для выплаты! И она была прощена человеку царём. И что же? Этот человек отказался простить уже своему должнику неизмеримо меньший долг, всего сто динариев, за что и был наказан. Вопрос: а мог ли Иисус обозначить в притче долг более реального размера? Мог, конечно, но слушателям следовало понять, что объём наших грехов воистину необъятен, и ради прощения Божьего нам самим следует прощать ближним их мелкие грехи.

Изгнание торговцев из храма

Именно хождением в народе одновременно римских, греческих и иудейских денег объясняется евангельский эпизод с изгнанием торговцев из храма. Ведь Иисус выгнал не только тех, кто продавал голубей для жертвоприношений, он выставил и меновщиков, сказав: «Дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф. 21:12). Что имелось ввиду?

Менял, сидевших в храмовом дворе, действительно можно было назвать разбойниками. Дело в том, что в сокровищницу принимались только серебряные статиры. И паломники, которые почему-либо не смогли в дороге обменять свои драхмы и ассарии на иудейские монеты, делали это, что называется, в последнюю минуту. Нетрудно догадаться, что обменный курс был для них очень невыгодным. К тому же меновщики брали за услугу комиссионные – примерно две трети от обмениваемой суммы. 

Затем на полученные статиры паломники должны были тут же, во дворе Храма, приобрести животных для принесения в жертву. Стоили они здесь в разы дороже, чем в городе, но паломники всё же покупали животных именно у Храма. Дело в том, что храмовые служители проверяли все принесённые жертвы на отсутствие дефектов (а за проверку также приходилось платить). И в товаре «со стороны» дефекты обычно находили. Так что люди вынуждены были покупать животных для жертв втридорога. Вот почему Иисус справедливо назвал меновщиков и торговцев разбойниками – они же обирали богомольцев!

Под занавес вспомним, что для нашего лучшего понимания наших отношений с Богом они условно обозначены терминами купли-продажи. Сам Христос именуется Искупителем, словом, однокоренным со словом «покупать». «Вы куплены дорогою ценою!» (1Кор. 7:23), – говорит апостол Павел. Но эта цена – далеко за пределами денег. И об этом нам никогда нельзя забывать.

Дарья Плещеева, прихожанка Рижского Александро-Невского храма